Порох на молоке

Болеть с похмелья. Литр самогона. Бутылка "Зеленой марки". Жижа древесного цвета под горлышко. Так хвалили, а лучше красновишерской бесцветно-белой настойки в семьдесят градусов - вкуснее в жизни не было. Тогда еще закуска удалась: вяленая медвежатина. Практически сырое мясо. Медведь. Жилистая кровь.

Опрокинуло после вишневой настойки. Тоже домашней, без капли сахара. Показали школьный альбом. На последней странице в нем - я. Красивый, юный, умный. Как же можно было проебать те колоды карт, которые оказались в руках с рождения? Ни одной козырной масти за пазух не сберег. Сказочный долбоеб. Красивый, юный. Бля.

Слушать сплетни пятнадцатилетней давности:
- Оксана, мне 35 лет, как и тебе - чем ты меня хочешь удивить? Она, как минимум дважды, вытаскивала меня из таких ебеней. Будто Мюнхаузена - за волосы: со скрипом и нервами. Ты хочешь сказать мне о ней что-то новое?
- Думала, что тебе станет интересно.
- нет.

Вернулся в дом злой. Оставил сигареты в гостях, а в квартире папа без табака и меня ждет. Время первый час ночи - в этой округе ни одного ночного магазина. Безосновательно и сразу матом:
- Какого хуя меня ждать - самому сходить судьба не случилось?
По дороге книжку стихов Цветаевой где-то выкинул. Окся прости - не мое. Должен буду.

Всю злость удавил на сестру. За окном полночь без сигарет - выговариваю ненависть в телефон:
- Я знал, что здесь все ебнутые, но не до такой же степени! Своими руками документы протягивал Елене Петровне, а она сейчас в отказ - не было их. Мне эту хуйню с приватизацией заново! с нуля начинать!

Отец как ребенок, а я в психе:
- Собирайся, пиздуй на Уральскую. Через пять минут такси вызову.
Он в миг - радостное и довольное дитё:
- Ты меня правда к Елене Петровне увезешь, а ведь ночь уже и она наверное спит.
- Похуй. Зато тебя хоть покормят.

В старых людях так видно их детство: счастье отца не продать, а наблюдать за его поведением в машине на переднем сиденье - умилительно. Господи, это же надо было дожить до момента, чтобы видеть в собственном отце подростка. Меня любят таксисты. Каждый раз над этим ржу. Машина типа Тойеты. Обратно сам в удовольствие и молодой водила:
- Никогда не видел столько заботы.
- Издеваешься сейчас?
- Нет.

Поводы для злости. Побывал на местном собеседовании. Рыжая флешка с портфолио. Мне есть чем гордиться. Я лучший специалист в этом Чайковском сезона зима-весна 2015. Журналист с большой буквы жопа. Зорина, до сих пор вспоминаю: "Иванов, ты умеешь себя продавать" - весь такой в небритом аромате Диора и вдруг вопрос:
- А вас в честь дедушки назвали?
Весь гонор махом в минус - я в этом городе всего лишь названный внук своего знаменитого деда. То есть никто. Задница в другом - они не знают сколько мне платить. Блять, люди, если вы меня читаете - сейчас не в деньгах счастье. Мне бы в работу приткнуться.

Оксанка на недели забегала пить кофе, а вчера в алкогольном самогоне выдала:
- В твоей квартире до сих пор живет бабушка.
- Оксана, ты ебанулась сейчас - бабушка умерла десять лет назад.
- Ну, и не верь, но она до сих пор там.

Открывать вновь Веру Полозкову. Обрезковы будто не слышали ее. Леша в ответ воткнул книгу Цветаевой:
- Это более настоящее.
Нелепое построение фразы. Простите, я ее забрал, но по дороге выкинул.

Перед уходом:
- Окся, найди мне бабу. Хочу татарку, у тебя же есть какие-то подружки...
Слышу пересказ про двух: первая дура на всю голову, а вторую я тебе не дам - не порти ей жизнь. Аюпова монументальна в в устройстве моей личной жизни. На двенадцатой минуте монолога не выдерживаю:
- Ксю, мне бы тупо поебаться. Без изысков и фанатизма.
- Ленька, откуда в тебе столько цинизма.
- Да?
- Да.

Порох на молоке - зеленый чай. Варили в турке. Не впечатлило и не торкнуло.