![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
ivendarПолупустые внутренности автовокзала, сиротливые оконца касс. Без сутолоки деньги за билет. Улица киосков на посадочной площадке с номерами над выемкой парковочного кармана. Зеленый чай - лимон в пластиком стаканчике под две сигареты и обнюхивание бродячего пса. Черного, не голодного, с кончиком счастья на белой окраине хвоста. Примерятся к автобусам на стоянке, от скуки посмотреть в билет, запомнить номер, а не место. Всепроникающий, даже через плеер, невидимый голос: "Пассажиры, купившие билеты на 12.40 до Перми – ваш выезд задерживается. О посадке будет сообщено дополнительно". Снова гулкий зал, женщина допрашивает кассиршу: "А через чё он идет?".
Бросить в смс: "Все начинается через чё" и поменять в плеере Арбенину на Сурганову. Держаться за воздух и узнать, что случилось с автобусом. Услышать – ждите. Выполнять. Детские погремушки у лавки напротив, бабушка и мама. Армянская наружность в киоске сбоку – сувениры, магнитики, пяльцы: как можно сутками торчать в этой тупости? Спустя почти час. Три человека на огромную Сетру. Интеллигентный водитель в очках. В низинах трассы – туман. Грязное окно, чернота брызг и молоко сквозь сосны. У Макса Фрая в "Ключе из желтого металла" такой же туман – предвестник мистики. А в айпаде "Ложится мгла на старые ступени". Перечитывать. Чудаков сделал сказачную книгу. Она неровная, но у нее – волшебство. Отрываться на проверки билета – за весь путь их было пять.
Пермь. Оказывается я соскучился по пробкам, яркому свету и людям. Погода блестит снегом и праздником. Парикмахер, которого я про себя зову Парфюмером. Мы знакомы с ним десятилетие. Юля Хлобыст, после уродской кампании женщины, которая еще не «строила Космоленд», сделала мои волосы модными. В чуртанском "Уралкалии" я заказывал машину до столицы края – коллеги смеялись: "Рыбка стрижется почти в Москве". Я не знаю сколько ему лет, а спросить все время стесняясь забываю. Ремеслу цирюльника он обучился в тюрьме. Хранение и сбыт. Каждый раз удивляюсь метаморфозам: чувак был на системе – ежедневно по вене, а после зоны (иногда она исправляет) – ярый побожник жизни без допинга. Только водка по праздникам. Бывшие наркоманы – нет, все-таки бывают. Работают установщиками систем видеонабледения и кондиционеров.
- Я в Березники гоняю, в банке противопожарку ставим.
- О! Чуртану мой привет в низком поклоне.
- Там же у тебя девочка была? Ну, которая тебя встречала и…
Мимолетная память холодом по сердцу.
- И ты привозил ее на стрижку однажды.
Слишком много напоминаний. Бессмысленность. "Все тлен" говорила знакомая из Питера и сочиняла прекрасные стихи. Почему вдохновения больше нет?
- Не та тема. Мы не общаемся. И если что – во всем виноват я.
Он меняет расческу и ножницы.
- Ха, это же ты был всем друг, а они тебя на хуй…
Остановка Гознак. Лень было тащиться по Советской Армии на Мира. У двух девушек уточнять как через чё добраться на Юбилейный. "До Карпинки на восьмидесятом или 47-м, я сама их жду". Обещать, что буду равняться на нее, но увидеть троллейбус с надписью "Дружба" и быть в нем. Кондуктор, грустный дядька, отвечает на вопрос про маршрут: "Нет, мы не идем через Авторадио – мы заезжаем с другой стороны". Почти два года в голове крутятся тексты про города. Не могу определить с какого начинать первым. В дебюте, почему-то вертится (вот странно) – Подольск. Отдельная песня Березникамск. Но родным окажется Пермь – женское обличие северного края. Пушкина, Луначарского, Сибирская. Можно было пересесть в 59 на рынке, но мне так хотелось проехаться на трамвае от Цирка. Пермские трамваи для меня, что московское метро.
В гостях у Катаевых. Перебивать заливной лай Миры и не увидеть самого важного. Странные сны, нелепое собеседование: "Ваши недостатки?". Не дав ответить, перечисляет: "Алкоголизм, наркотики, бабы...". С каких пор женщины перешли в не достоинство? Семь минут, чтобы сообщить про разумные пределы слабостей и услышать - вы приняты. Комсомольский проспект. "Золотая черепаха" - ювелирный магазин и бредовая ростовая кукла, по кроссовкам определить, что у мужика совершенно плохо с финансами и самореализацией. Множество кофейных точек – на волне успеха "Ред Капа" Пермя превратились в кофейную столицу. Театр оперы и балета. Повсюду мокрый снег и елки сквозь витражи окон. Снова трамваи и Рабочий поселок в Мотовилихи. Пермь – ты будешь раньше всех рассказов про города. С любовью
Бросить в смс: "Все начинается через чё" и поменять в плеере Арбенину на Сурганову. Держаться за воздух и узнать, что случилось с автобусом. Услышать – ждите. Выполнять. Детские погремушки у лавки напротив, бабушка и мама. Армянская наружность в киоске сбоку – сувениры, магнитики, пяльцы: как можно сутками торчать в этой тупости? Спустя почти час. Три человека на огромную Сетру. Интеллигентный водитель в очках. В низинах трассы – туман. Грязное окно, чернота брызг и молоко сквозь сосны. У Макса Фрая в "Ключе из желтого металла" такой же туман – предвестник мистики. А в айпаде "Ложится мгла на старые ступени". Перечитывать. Чудаков сделал сказачную книгу. Она неровная, но у нее – волшебство. Отрываться на проверки билета – за весь путь их было пять.
Пермь. Оказывается я соскучился по пробкам, яркому свету и людям. Погода блестит снегом и праздником. Парикмахер, которого я про себя зову Парфюмером. Мы знакомы с ним десятилетие. Юля Хлобыст, после уродской кампании женщины, которая еще не «строила Космоленд», сделала мои волосы модными. В чуртанском "Уралкалии" я заказывал машину до столицы края – коллеги смеялись: "Рыбка стрижется почти в Москве". Я не знаю сколько ему лет, а спросить все время стесняясь забываю. Ремеслу цирюльника он обучился в тюрьме. Хранение и сбыт. Каждый раз удивляюсь метаморфозам: чувак был на системе – ежедневно по вене, а после зоны (иногда она исправляет) – ярый побожник жизни без допинга. Только водка по праздникам. Бывшие наркоманы – нет, все-таки бывают. Работают установщиками систем видеонабледения и кондиционеров.
- Я в Березники гоняю, в банке противопожарку ставим.
- О! Чуртану мой привет в низком поклоне.
- Там же у тебя девочка была? Ну, которая тебя встречала и…
Мимолетная память холодом по сердцу.
- И ты привозил ее на стрижку однажды.
Слишком много напоминаний. Бессмысленность. "Все тлен" говорила знакомая из Питера и сочиняла прекрасные стихи. Почему вдохновения больше нет?
- Не та тема. Мы не общаемся. И если что – во всем виноват я.
Он меняет расческу и ножницы.
- Ха, это же ты был всем друг, а они тебя на хуй…
Остановка Гознак. Лень было тащиться по Советской Армии на Мира. У двух девушек уточнять как через чё добраться на Юбилейный. "До Карпинки на восьмидесятом или 47-м, я сама их жду". Обещать, что буду равняться на нее, но увидеть троллейбус с надписью "Дружба" и быть в нем. Кондуктор, грустный дядька, отвечает на вопрос про маршрут: "Нет, мы не идем через Авторадио – мы заезжаем с другой стороны". Почти два года в голове крутятся тексты про города. Не могу определить с какого начинать первым. В дебюте, почему-то вертится (вот странно) – Подольск. Отдельная песня Березникамск. Но родным окажется Пермь – женское обличие северного края. Пушкина, Луначарского, Сибирская. Можно было пересесть в 59 на рынке, но мне так хотелось проехаться на трамвае от Цирка. Пермские трамваи для меня, что московское метро.
В гостях у Катаевых. Перебивать заливной лай Миры и не увидеть самого важного. Странные сны, нелепое собеседование: "Ваши недостатки?". Не дав ответить, перечисляет: "Алкоголизм, наркотики, бабы...". С каких пор женщины перешли в не достоинство? Семь минут, чтобы сообщить про разумные пределы слабостей и услышать - вы приняты. Комсомольский проспект. "Золотая черепаха" - ювелирный магазин и бредовая ростовая кукла, по кроссовкам определить, что у мужика совершенно плохо с финансами и самореализацией. Множество кофейных точек – на волне успеха "Ред Капа" Пермя превратились в кофейную столицу. Театр оперы и балета. Повсюду мокрый снег и елки сквозь витражи окон. Снова трамваи и Рабочий поселок в Мотовилихи. Пермь – ты будешь раньше всех рассказов про города. С любовью
